Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]
Все смеются тоже.
Смотреть на вас, на небо, на залив,
Следить за облаками, загорать,
Играть во что попало, в бадминтон.
Сегодня день бессмертия Вселенной,
Земли и человечества, всех нас.
ВАДИМ
Ой, Дмитрий, слишком много мыслей, чтобы
Спокойно бегать и купаться…
НИНА
(толкает его)
Эй!
Вадим падает и вопит. Нина убегает, пританцовывая.
ИНЕССА
Купаться ты не будешь, Гриша?
ГРИГОРИЙ
Нет.
Вода холодная. Боюсь простыть.
ИНЕССА
Благоразумно. Ладно, не скучай!
Инесса с Дмитрием играют в бадминтон. Григорий носит дрова из лесу. Нина гуляет вдоль берега, напевая что-то. Вадим загорает, издавая врем от времени отчаянные вопли радости.
Сцена словно отодвигается вглубь.
Все, кроме Григория, кричат: — Пора! — и бегут купаться. За сценой вскрики, плеск и шум воды. Тишина.
ГРИГОРИЙ
И снова ощущение, как в детстве.
Ледник бескрайний, белый снег, я мамонт.
Вокруг безлюдье, нет, вокруг беззверье.
Меня заносит белый снег, я сплю.
Как хорошо жилось еще вчера
В семье, как озеро лесное, светлой.
Я жил беспечно, как подросток. Счастлив!
Впервые в жизни бесприютной счастлив!
Уехать надо было раньше, нет же,
Она же обещала столько счастья.
Она пришла. Казалось, все возможно.
Хотел схватить, она лишь улыбнулась.
Схватил я за руки, взглянула прямо
И стала вдруг серьезно так глядеть,
И ждать задумчиво, на все готова.
Она! Моя! Хотел я насладиться,
Лицо ей запрокинув, сладким станом,
Подвижной грудью, мягкими губами,
Горячими беспечными глазами,
Бесстыдством женской слабости и силы.
Но что-то изменилось в ней, не знаю.
Инесса и Нина, запыхавшиеся от купанья, идут в сторону лагеря, где одиноко чернеет фигура Григория.
Вот из воды выходят две богини.
Идут, смеясь, наверно, надо мной.
Ну, что ж. Мне обе дороги, как жизнь.
НИНА
Они уплыли слишком далеко.
Ты не боишься?
ИНЕССА
Нет, конечно, нет!
Вадим — пловец. А Дмитрий не отстанет.
Смотри! Сейчас он впереди.
НИНА
(с завистью)
Инесса!
Ты видишь Дмитрия? Я вижу точки.
Ах, слева, в самом деле, это он!
Плывет он на спине, чтоб видеть небо.
А небо чудное, ах, боже мой!
ИНЕССА
И замечательные облака,
И вообще жить нам не так уж плохо.
НИНА
(вздрагивает)
Григорий! Я боюсь его. Инесса,
Смотри за нами… Он убьет меня.
ИНЕССА
Ты что, серьезно?
НИНА
Вправду, я боюсь.
Не целовал, не жил со мной,
А судит, как неверную жену.
ИНЕССА
Мне жаль, так значит ты его не любишь.
Ах, бедный, бедный, он теперь пропал.
НИНА
Мне жаль его и жаль себя, Инесса.
Но что же делать, жизнь сильнее нас.
ИНЕССА
Куда ему теперь? Где жить? Что делать?
НИНА
Инесса.
ИНЕССА
Ну?
НИНА
Что если выйти замуж
Мне за него?
ИНЕССА
С ума сошла!
НИНА
Да, глупо.
ИНЕССА
Он хочет объясниться — объяснись.
Что парню мучиться напрасно.
НИНА
Как?!
Ну, если б я любила, я б сказала…
Придти сказать, тебя я не люблю?
ИНЕССА
Да, только правду.
Григорий делает вид, что не замечает приближенье женщин. Инесса останавливается чуть поодаль и ложится на песок.
НИНА
Купаться ты не будешь, Гриша?
ГРИГОРИЙ
Нет.
Я чувствую себя совсем неважно.
Боюсь, придется снова лечь в больницу.
А там меня и вовсе доконают.
НИНА
(протестуя)
Ах, боже мой, о чем ты говоришь?
ГРИГОРИЙ
Я констатирую проклятый факт.
Мне самому не нравится, что делать…
НИНА
Оставим это
Ненавижу мысль
О смерти, как сирену «Неотложной»,
Аптеки ненавижу и больницы,
Приемные покои и врачей,
И кладбища с железными крестами,
С цветами… Не-на-ви-жу!
Как отвратительно все это, глупо.
ГРИГОРИЙ
(ничего не понял)
Вон облако висит, как гриб атомный.
Что если это в самом деле взрыв?
И нас сейчас настигнет пламя.
НИНА
Нет!
Облако меняет форму и цвет, как будто это действительно взрыв. Нина срывается бежать, внезапно останавливается, идет у самой воды…
Нет, смерть, тебя я не боюсь, я жизнь.
Вот где ты? Я иду, я торжествую
Веселым шагом, длинными руками,
Движеньем головы, беспечным взором
Спокойных глаз, я тихо улыбаюсь
Губами Моны Лизы. Вот кто я.
Лиловое облако закрыло солнце, и весь мир стал призрачно-серым. В отдалении Нина, Вадим и Григорий играют в бадминтон.
На переднем плане Инесса и Дмитрий.
ИНЕССА
(сидит, упершись коленками о песок)
Ты помнишь…
ДМИТРИЙ
(повертывается на грудь)
Помню. Восемь лет. Осталось,
Я думаю, не больше, и конец.
ИНЕССА
Не говори…
ДМИТРИЙ
Лучше…
ИНЕССА
Не говори
Мне глупостей хоть ты!
ДМИТРИЙ
Как хочешь.
ИНЕССА
Помнишь,
Наш первый день…
ДМИТРИЙ
И все другие дни.
Сцена словно отодвинулась вглубь.
Восемь лет, восемь лет
Близко, рядом, бок о бок.
Вспоминаю твой ранний свет.
Он был скован и робок.
Ты качалась, как деревцо.
Ты боялась всего, как ребенок.
Говорила, некрасиво лицо,
Точно гадкий утенок.
Не состарили тебя года.
Ты сегодня светлей и прелестней.
Ты была год за годом всегда
Моей зреющей песней.
Восемь лет, восемь лет —
Сроки малые, сроки большие.
Это в нас тот раскованный свет
Светоносных лет России.
ИНЕССА
Нам негде было жить.
ДМИТРИЙ
И в Озерках
Снимали комнату.
ИНЕССА
Как странно, ты
В то время не писал стихов…
ДМИТРИЙ
Да, странно.
Жили бедно, жили скучно,
Жили весело и легко!
И восходит, как солнце, беззвучно
Золотое далеко.
Там качаются сосны, качаются…
Снег. Весна. Озерки.
Отчего это скоро кончается —
День и детство, кино и коньки,
И застенчивая доверчивость,
Упоительный трепет губ…
Все прошло. Делать нечего.
Ты был счастлив и очень глуп.
ИНЕССА
Послушай, неужели все прошло?
Подходит Вадим и опускается на песок. Инесса живо вскакивает, всем своим видом отвечая отрицательно на свой вопрос. Она медленно, чувствуя каждый изгиб и поворот своего молодого сильного тела, уходит в сторону.
